Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. Культура и восприятие Сущность и механизм процесса восприятия

Статья посвящена анализу визуальных образов в культуре. Значимость проблемы исследования обусловлена тем, что каждая культура создает свои нормы и модели зрительного восприятия и конструирования, через которые человек воспринимает мир вокруг себя. Особое внимание авторы уделяют изучению динамики зрительных образов и их смысловой составляющей в историко-культурном контексте, а также восприятию визуального образа в современной культуре. Авторами принята попытка анализа изменения восприятия визуальных образов, их смысловой составляющей сквозь призму смены исторических эпох и культурного контекста. Методологическую основу исследования составили историко-культурный, феноменологический и герменевтический подходы, позволивший проследить динамику зримых образов в культуре и дать им научную интерпретацию и рефлексию. Авторы приходят к выводу, что знак не может переродиться в символ, значимость и ценность приобретают только сочетания бессмысленных знаков (монтажность), а уровень оценки смысла образа определяет их количество.

визуальный образ

восприятие

1. Барт Р. Система моды. Статьи по семантике культуры – М.: Издательство им. Сабашниковых, 2003. – 512 с.

2. Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры // Проблема человека в западной философии. – М.: «Прогресс», 1988. – 552 с.

3. Кнабе Г.С. Двуединство культуры // Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуры античного Рима. – М.: Индрик, 1993. – 528 с.

5. Назарычева А.И. Визуализация и визуальный образ в современной культуре // Мировоззренческие основания культуры современной России: сборник материалов VII Международной научной конференции. Вып. 7 / под ред. В.А. Жилиной. – Магнитогорск: Изд-во Магнитог. гос. техн. ун-та им. Г.И.Носова, 2016. – С. 211-214.

6. Питько О.А., Сайфуллин П.Р., Брезгулевский П.Г. Современный интернет-сайт: создание и продвижение // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 7-2 (47). С. 98-100.

7. Савицкая Т.Е. Визуализация культуры: проблемы и перспективы // Обсерватория культуры – 2008. – № 2. – С. 32-41.

8. Mitchell W.J.T. Showing seeing: a critique of visual culture // Journal of visual culture. 2002. Vol. 1.№ 2. P. 165-181.

Зрение - один из основных органов чувств человека. Это самый яркий, доступный (для большинства) способ восприятия. Поэтому роль зримого образа в культуре и сознании человека трудно переоценить. Сегодня роль зрительного образа возрастает в связи с общей переориентацией человеческой культуры в сторону визуализации. Зримая и умопостигаемая части в образе слиты воедино, но сегодня явно доминирует первая.

Сконструированный с помощью новых медиа визуальный образ в современной культуре становится ведущим, а значит, должны меняться и возможности восприятия визуальности. С точки зрения исследователей, это приводит к следующим выводам: быстрое переключение с картинки на картинку не дает возможности осмыслить глубину образа, а ритм современной жизни не способствует развитию продолжительного и внимательного наблюдения одного сюжета, что изменяет стиль жизни в целом. В связи с этим нет возможности осознания более сложных визуальных образов. Такого рода образы можно разложить на составляющие, постигая смысл каждого. Опасность подобного восприятия в том, что оно не дает осознание целого.

Цель исследования - рассмотрение трансформации визуального образа в культуре. Авторами принята попытка анализа изменения восприятия визуальных образов, их смысловой составляющей сквозь призму смены исторических эпох и культурного контекста. Особое внимание в исследовании уделяется восприятию визуального образа в современной культуре.

Материалы и методы исследования

Наиболее ярко и зримо визуальные образы представлены в искусстве. В силу особой выразительности произведения искусства являют собой некое целое, где образы выступает как значимые компоненты. Однако следует отметить, что в работе авторы не сводят понятие «образ» к категории исключительно художественного порядка. Более того, с наступлением эпохи модерн на первый план выступают символы и знаки, обнаруживающие себя в повседневных социальных и культурных практиках индивидов. Отметим, что к середине XX века с появлением новых форм искусства и развитием средств масс-медиа, все больше стирается грань между искусством и повседневностью, а эстетика повседневности почти заменяет искусство.

Методологическую основу исследования составили историко-культурный, феноменологический и герменевтический подходы, позволивший проследить динамику зримых образов в культуре и дать им научную интерпретацию и рефлексию.

Результаты исследования и их обсуждение

Визуальный образ - всего лишь один из способов восприятия реальности, который в современном конструировании реальности средствами массовой коммуникации становится ведущим. Эта тенденция напоминает возврат к первобытной культуре, но без учета тактильно-аудиального способа восприятия. Хотя и подобное становится возможным благодаря научно-техническим достижениям современной культуры. Зрительно воспринимаемый образ амбивалентен. Его визуальная сторона легче и проще поддается восприятию и пониманию благодаря простоте и эмоциональности воздействия. В то же время умопостигаемая сторона предполагает сложность индивидуально-интеллектуального, социально-культурного контекста восприятия. Возвращается ли при этом примитивность мышления? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно проследить трансформацию визуального образа в культуре, где огромную роль играет искусство.

Образцы современной культуры активно используют зримые образы. Такой образ понятен, предсказуем, эмоционален, а значит, возрастают возможности его формирования и контроля. По мнению многих исследователей визуальной культуры, воздействие массированной визуализации социально деструктивно, т.к. ускоряет реальность, доступно всем и всегда и выходит за рамки конституции человека, а значит, дезорганизует жизненный мир человека . Массовое общество активно транслирует зрелищность. Образ стал доступным благодаря появлению фотографии, кино, телевидению и интернет-пространству. Образы, воплощенные в образцах высокой культуры, становятся недоступными, т.к. требуют подготовки и глубокого осмысления.

Визуальный образ - один из первых образов культуры. Сделать образ зримым, видимым, значит, сделать доступным для понимания другому. Каждая культура создает собственный визуальный код, включающий совокупность знаково-символических изображений. В этом смысле показательна разница в восприятии визуального образа восточной и западной культурой. Путь Востока - непредметное восприятие, развитие сверхчувственности, где зримое - толчок к открытию незримого. Путь Запада - восприятие не существует без объекта, зримое ценно само по себе.

Первобытное искусство демонстрирует возможности передачи опыта через образ. Образы - первые представления о красоте, гармонии, устройстве мира. Образы первобытной культуры имеют и прикладной, и священный характер. Изображая, можно прикоснуться к сакральному. Но смысловая нагрузка визуального образа еще не самостоятельна, она вплетена в контекст осязания, слуха, обоняния, тактильности.

Древние цивилизации, преимущественно восточные, интересны целостным восприятием реальности, где зримое включено в незримое. Визуальный образ сложен, т.к. с его помощью можно расширить границы сознания, перейти на новый уровень осознания и пробуждения внутренней энергии. В восточном искусстве визуальный образ многослоен и многообразен, но не в полной мере отражает суть изображаемого. Более того, само изображение не всегда четко определено. Например, при чтении иероглифа понимание смысла происходит мгновенно, восприятие происходит целостно как изображения, а не пошаговое, последовательное, как при слоговом прочтении. Поэтому образ узнаваем, красочен, ярок, многолик, но сущностно трудно постигаем (янтры, мандалы, иероглифы, художественные образы).

Период Античности демонстрирует визуальный образ, связанный с культурной традицией. Это приобщение человека к знанию и проявлению самостоятельности человека. Формируется новое отношение к искусству как к копированию копии - образ только копирует реальность, которая сама является копией истинного мира. Поэтому визуальный образ начинает восприниматься двойственно: видимая сторона - часть чего-то большего, высшего, часть истинного смысла.

Эпоха Средневековья определяет изображение условно-схематично, символично, иллюзорно. Визуальный образ - только намек на сущность и не может отразить истинный смысл. Задача подобного образа - сделать сверхчувственное чувственно осязаемым. Образ обращает в зримую формулу то, что можно только помыслить. Слух более значим, чем зрение, поэтому возрастает значимость слова. Икона - образ иного мира, это преображенный лик. Так как это мыслеобраз, то нет сходства со зримым, понятным, привычным. Задача иконы - внутреннее преображение человека посредством «вглядывания» в изображение. Икона образна в силу иной символической модели нереального мира.

Эпоха Ренессанса возрождает идеалы античности, а с ними и визуальный образ, который ценен сам по себе. Это чувственный, зримый, обращенный к эмоциям образ. И Античность, и Возрождение подчеркивают в образе схожесть с понятным, зримо воспринимаемым, где «человек есть мера всех вещей».

Эпоха Нового времени демонстрирует пестроту художественных образов, психологичность и разумность восприятия, а также многообразие техник создания визуального образа. В связи с увеличением значимости эстетики будничного, повседневного происходит постепенное высвобождение смысла из символа, оставляя только знаковую оболочку. Обычный человек не стремится заглянуть за реальность.

Сегодня следует признать неактуальность образцов высокой культуры, они перестали занимать доминирующее положение в формировании основ личности. На смену им пришли повседневность, где развитие и прогресс определяется понятием «успех». «Важнейшее средство, с помощью которого высокая культура оберегает себя от экспансии повседневности, является язык» . Г.С. Кнабе обращает внимание, что те, кто создает высокую культуру и те, кто выступает в качестве носителя ее ценностей, говорят на ином языке, чем низы. Сегодня ситуация противоположная: низы упрямо пропагандируют свои средства коммуникации (и вербальные, и невербальные), исключая с позором тех, кто не владеет этим языком. Например, специфический язык сети Интернет скуп, односложен, малоэмоционален, стремится к редукции смысла. Сакральное подменяется повседневным, истинное - ложным. Например, можно вспомнить рекламные слоганы, определяющие облик культуры современности: «мой бог, мой Гиннесс», «Red Bull окрыляяе-е-ет», «живи на кока-кольной стороне», «бери от жизни все» (реклама Pepsi), «стремление к совершенству» (реклама автомобиля Lexus), «Savage - свобода быть собой». Освобождение смысла - самая главная проблема современной культуры. «В реальности мы, благодаря вещам, находимся в мире смысла, оправданий и алиби; функция дает начало значению, а затем этот знак вновь обращает в зрелище функции… Обращение культуры в псевдоприроду характерно для идеологии нашего общества…» .

Западное искусство ушло в сторону визуализации разных форм культуры больше. С точки зрения М. Маклюэнна, с изобретением письменности слово отделяется от речи, становится самостоятельным, уже не принадлежит говорящему, а значит, является нейтральным, чужим знаком. Эмоциональная насыщенность, индивидуальность слова пропадает, культура становится визуальной, значит, отстраненной. По мнению исследователя, когда технология приводит к расширению одного из чувств (в частности, зрения), то происходит перестройка форм восприятия, новое соотношение всех наших чувств. В дальнейшем изобретение алфавита послужило длительным стимулом для развития западного мира в направлении разделения между чувствами, функциями, операциями, эмоциональными и политическими состояниями. Весь комплекс ощущений был сведен к одному - визуальному .

Массовое тиражирование в ХХ веке приводит к окончательному расщеплению чувств и отпадению визуального измерения от чувственного комплекса. Человек вырывается из контекста органичной ему окружающей среды, слово перестает быть сакральным, связанным с тем, который его произносит, что привело к универсализации мышления и переместило позже акцент на интерпретацию знака.

Глобальный интерес к проблеме изучения визуальной культуры в конце XX века привел к формированию самостоятельного направления в гуманитарной науке, в основу которого легли труды американских и европейских ученых, среди них: Т. Митчел, Н. Мирзоев, Г. Бём и другие. В данных исследованиях констатируется наступление «визуального» («иконического») поворота, для которого характерно, не столько парадигмальная смена, сколько установление эпохи новой образности, «уникальной или беспрецедентной в ее одержимости видимым и визуальной репрезентацией» . Концептуальные позиции ученых едины в том, что образы обладают своей собственной, только им принадлежащей логикой. Эта логика не предиктивна, не проговаривается и реализуется в восприятии.

Сегодня можно говорить о формировании особой информационной среды, которая характеризуется высокой степенью фрагментарности и ризоматичности, что открывает широкие возможности для мифотворчества, возникающие в процессе «достраивания» недостающей информации . «Человек живет в информационном сообществе, этот факт уже не вызывает никаких удивлений. Возникновение новых информационных технологий в конце 20 века стали теми факторами, которые существенно изменили нашу жизнь» . Распространение масс-медиа привело к усилению визуального компонента в культуре. «Клиповое» мышление способствует усилению символической составляющей культуры, где символ приобретает автономность и провоцирует распространение симулятивной реальности. Множество фактов в разнообразных контекстах необходимо удерживать в поле своего внимания. Обилие информации, знаков и символов приводит к исчезновению их ценностной значимости. В этом процессе девальвации символа элемент визуализации не просто входит на первый план, он становится ведущим.

Принципиально в связи с этим меняется и восприятие. Многослойность и многоэлементность быстроменяющейся картинки не дает возможности глубокого погружения в содержание, соответственно смысл передается кардинально другим образом. Принцип монтажности в доносимом сообщении изменяет понимание смысла, который рождается не в отдельных элементах, а в их сочетании. Сегодня информационное сообщение через средства массовой коммуникации можно считать соединением пиктограммы (70 %) и фонетического письма (30 %).

В этом случае можно сказать, что происходит возвращение к утраченному восприятию знака, характерному для первобытной культуры. В этом смысле показателен популярный сегодня знак, понятный и знакомый всем с помощью современных средств массовых коммуникаций - смайл. Смайл - знак без символического смысла, множественность коннотаций при потере эмоциональной окрашенности смысла. Только количество определяет значимость и ценность послания. Чем больше их количество - тем эмоциональнее и насыщеннее информация.

Выводы

Человеку дано видеть незримое, чувствовать душевную боль больше, чем физическую. В этом проявляется его специфичность как человека и его человечность, «человек - символическое животное» . Образ становится возможностью постичь непостижимое. Сегодня образ - больше, чем образ. Это не способ передачи накопленного опыта (наскальные рисунки), не копия реальности (античное искусство), не намек на нечто большее (икона), не отражение другого индивидуального взгляда (художественный образ), это готовый штамп, руководство к действию. За ним часто ничего не скрывается, он - то, что он есть, это не символ, это знак, но знак, который приобретает значение без наполнения смыслом. Это показатель выхолащивания духовного, эмоционального, психического, интеллектуального, эстетического. Примитивизм в чистом виде, который не перерождается в большее, оставаясь тем, что он есть. В этой ситуации знак не может переродиться в символ, значимость и ценность приобретают только сочетания бессмысленных знаков (монтажность), а уровень оценки смысла образа определяет их количество.

Библиографическая ссылка

Способы передачи культурного знания

З. Трансляция и трансмутация – основные

Как известно, общение – неотъемлемая часть жизни человека. Человек вступает в коммуникацию и с соотечественниками, и с представителями иной культуры. При этом индивидуальный опыт человека в процессе общения постоянно обновляется: человек получает часть общего культурного опыта – культурного наследия, этнического и общечеловеческого.

В культурологии выделяют два базовых способа общения с целью передачи культурного наследия: 1) трансляцию и 2) трансмутацию. Трансляция – это ʼʼобщение, направленное на социализацию входящих в жизнь поколений, на их уподобление старшим средствами соответствующих инструментов и механизмовʼʼ [Петров, 1991, с. 41– 42]. Трансмутация – разновидность общения, в результате которого в социокоде коммуникантов, появляются новые элементы знания, или модифицируются наличные, или одновременно происходит и то, и другое [Там же, с. 44]. Из этих определœений видно, что проблема трансляции должна быть в первую очередь соотнесена с социализацией индивида в одной этнической культуре, а трансмутация – явление, соотносимое с общением, прежде всœего, представителœей разных этнических культур.

Примером трансмутации могут служить новые сведения о каких-либо иноязычных культурных феноменах, к примеру, знакомство с коннотациями некоторых чисел в разных социумах. Так, к примеру, недоумение у русских может вызвать наличие дополнительных оттенков, выражающих что-то плохое, печальное, у числа ʼʼ4ʼʼ. Число это – символ неудачи, даже трагичности в корейской культуре. Этими ассоциациями обусловлено отсутствие четверки в нумерации этажей в корейских больницах.

Когда человек вступает в коммуникативный контакт в пределах родной страны, собственной культуры, у него создается прочная иллюзия своего видения мира, образа жизни, менталитета и т. п. как единственно возможного и главное единственно приемлемого. В такой ситуации процесс овладения новой культурой иностранцем имеет определœенную ценность. Только выйдя за рамки своей культуры, т. е. столкнувшись с иным мировоззрением, мироощущением, можно понять специфику своего общественного сознания, можно ʼʼувидетьʼʼ различие культур или даже конфликт культур.

К примеру, русские молодые мамы пугают своих непослушных детей фразой ʼʼСейчас позову милиционераʼʼ или ʼʼСейчас вот отдам тебя вон тому (конечно, незнакомому, – Н.С.) дядеʼʼ, а корейские родители говорят своим чадам: ʼʼСейчас придет тигрʼʼ.

Трансмутация, которая ведёт к изменению знания, такого привычного и ʼʼродногоʼʼ, может происходить иногда болезненно. Культурный барьер опаснее и неприятнее языкового. В крайних случаях такой барьер может привести к культурному конфликту. Неприятен он еще и тем, что культурные ошибки воспринимаются намного чувствительнее, чем ошибки языковые, несмотря на то, что первые гораздо более извинительны: различия культур не обобщены в своды правил, как различия языков, нет ни грамматик, пи словарей культур.

Приглашение ʼʼПроходи, садись!ʼʼ в России воспринимается как предложение сесть на стул, в кресло или на диван. В случае если же таких предметов мебели (в корейском доме. к примеру) нет, европеец может воспринять это предложение с недоверием, сели не с обидой.

Белые цветы, подаренные на праздник, к примеру, на свадьбу, в Корее бывают восприняты без особой радости (или даже обидеть виновника торжества), т. к. белый для корейцев – цвет траура.

Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, именно различия культур, кодов их трансляции и трансмутации определяют реальную потребность межкультурной коммуникации. ʼʼНепонимание (разговор на не полностью идентичных языках) представляется столь же ценным смысловым механизмом, что и пониманиеʼʼ [Лотман, 1992, с. 15– 16]. При межкультурной коммуникации крайне важно учитывать как ʼʼсвоеʼʼ восприятие ʼʼсвоихʼʼ элементов культуры, так и их ʼʼчужоеʼʼ, ʼʼдругоеʼʼ восприятие, т. е. внутрикультурную и внешнекультурную оценку [Прохоров, 1996, с. 24].

Способы передачи культурного знания - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Способы передачи культурного знания" 2017, 2018.

В предыдущем разделе рассматривались вопросы, связанные с культурной иден­тичностью и с тем, каким образом стратегия усвоения новой культуры определяет восприятие унаследованной и новой культурной идентичности - как взаимоис­ключающих или совместимых друг о другом. Взаимоотношение культуры про­исхождения и культуры контакта действительно достаточно сложная проблема как для временных поселенцев, так и для мигрантов; успешное решение этой пробле­мы является важным компонентом адаптации. Не существует единого рецепта, который позволил бы решить все возникающие в связи с этой проблемой вопросы; при этом, очевидно, что для тех, кто оказался в среде новой культуры, отношения с представителями местной или доминирующей группы населения будут опре­деляться не только отношением мигрантов к принимающей культуре, но и отно­шением местных жителей к мигрантам. В этом разделе мы рассмотрим вопросы, связанные со стереотипами, предрассудками и дискриминацией по отношению к временным поселенцам, иммигрантам и беженцам.

Теория социальной идентичности, предложенная Тэджфелом (Tajfel, 1978), дает концептуальную основу для рассмотрения данных вопросов. Социальная идентификация базируется на таких процессах, как социальная категоризация и социальное сравнение, то есть в ее основе лежит признание того, что существуют различные «свои» и «чужие» группы, что их можно сравнивать и что желательные или нежелательные результаты таких сравнений могут повлиять на самооценку. Тэджфел утверждает, что предубеждения в отношениях между группами - неиз­бежное следствие социальной идентификации. Результатам таких предубежде­ний для групп, которым что-либо угрожает или которые имеют нежелательную репутацию, в первую очередь заниженной оценке они-групп, теория социальной идентичности уделяет особое внимание; значительная часть работы Тэджфела по­священа классификации и детальному рассмотрению компенсаторных реакций групп, которые находятся в неблагоприятном положении. Эти реакции включают смену мы-группы, использование когнитивных стратегий для пересмотра соци­альных сравнений и коллективные социальные действия. Хотя теория Тэджфела имела до сих пор наибольшее влияние при изучении взаимоотношений между груп­пами и их взаимного восприятия и несмотря на ее актуальность для изучения групп, находящихся в процессе аккультурации, количество исследований, посвященных проблемам временных поселенцев, иммигрантов и беженцев, было незначительным. Ниже мы рассмотрим основные исследования в этой области.

1. Имеются ли свидетельства фаворитизма по отношению к членам «своей» группы? Специалисты по кросс-культурным исследованиям в области со­циальной психологии стереотипов представляют убедительные свидетель­ства проявлений фаворитизма по отношению к мы-группе представителями

доминирующих групп населения принимающего общества. Вибулсвади (Wibulswadi, 1989), например, исследовал взаимоотношения между тайцами, китайцами, представителями племени хмонг и американцами на севере Таи­ланда. Из всех перечисленных групп наиболее негативную оценку тайцы дали американцам, эта оценка была более негативной и по сравнению с оцен­кой тайцев американцами. Георгас (Georgas, 1998) приводит следующие све­дения: греки считают, что они более трудолюбивы, надежны и порядочны, чем негреки, но что еще более любопытно, оценка греков-репатриантов зани­мает промежуточное положение между стереотипом оценки грека и негрека. Согласно Тэджфелу, фаворитизм по отношению к «своей» группе может выражаться более явно у доминирующей группы или у тех, кто обладает по­литической, социальной или экономической властью.

2. Связаны ли негативные стереотипы по отношению к «чужой» группе с пре­дубеждениями и дискриминацией? Негативные стереотипы «чужой» группы имеют важное значение возникновения предубеждений и дискриминации со стороны принимающего общества. Стефан и его коллеги определяют такие стереотипы, как один из четырех основных факторов (которые, кроме того, включают реальную и символическую угрозу и межгрупповую тревожность), которые ведут к появлению предубеждений. Это подтвердили проведенные исследования предубеждений в отношении марокканских иммигрантов в Испании, российских иммигрантов в Израиле и мексиканских иммигрантов в США (W. G. Stephan, Ybarra, Martinez, Schwarzwald & Tur-Kaspa, 1998; Ybarra & Stephan, 1994).

3. Кто ошущает дискриминацию? Ощущение дискриминации сильно отлича­ется у различных индивидов и групп. Малевска-Пейре (Malewska-Peyre, 1982) обнаружила, что 7 из 10 подростков (мигрантов во втором поколении), проживающих во Франции, говорили о том, что страдают от предвзятого от­ношения и дискриминации. Девочки чувствовали дискриминацию сильнее, чем мальчики, а арабы ощущали дискриминацию более остро, чем испанцы или португальцы. Несмотря на то что такое отношение связано с культурны­ми различиями, даже те мигранты, которые в языковом, этническом и куль­турном плане близки к представителям большинства, могут чувствовать свою социальную неполноценность. Леонг (Leong, 1997), например, обнаружил, что временные поселенцы из КНР ощущают, хотя и не очень явно выражен­ные, предубеждения и дискриминацию в Сингапуре. Хотя ощущения пред­взятого отношения и дискриминации среди иммигрантов и временных посе­ленцев нередки, как правило, представители дискриминируемой группы счи­тают, что предвзятое отношение направлено скорее на других членов их группы, нежели на них самих (Taylor, Moghaddam & Bellerose, 1989; Taylor, Wright, Moghaddam & Lalonde, 1990).

4. Каковы наиболее распространенные стратегии реагирования на предвзятое отношение? На выбор стратегии влияют личностные, групповые и соци­альные факторы (Camilleri & Malewska-Peyre, 1997). Изучая иранцев в Монреале, Могхаддам и соавторы (Moghaddam et al., 1987) обнаружили, что в процессе усвоения новой культуры иммигранты выбирают одну из двух

возможных стратегий. Некоторые предпочитают индивидуалистический подход, предполагающий прежде всего социальную мобильность личности, а не сохранение культурного наследия. Другие используют коллективист­ские стратегии, рассчитывая на поддержку со стороны иранских культур­ных организаций и иранской диаспоры в целом, с целью достижения соци­ального прогресса. Каждую из названных групп отличал ряд особенностей, среди которых можно назвать желание остаться в Канаде и отношение к необ­ходимости поддержания связи с иранской диаспорой. Однако самым важным было то, что избравшие коллективистскую стратегию были более глубоко убеждены в справедливости и беспристрастности канадской социальной сис­темы. Более позднее исследовацие, участниками которого были канадские иммигранты с Гаити, из Индии, Италии, Греции, а также с Карибских остро­вов, показало, что представители явного меньшинства обычно предпочитают коллективистские стратегии (Lalonde & Cameron, 1993; Lalonde, Taylor & Moghaddam, 1988).

5. Существуют ли стратегии, которые могут уменьшить фаворитизм по от­ношению к «своей» группе и улучшить межгрупповые отношения и взаимное восприятия групп? Социально-психологическая теория говорит о том, что расширение контактов - по крайней мере, при определенных условиях - может способствовать улучшению отношения групп друг к другу и укрепле­нию связей между ними. Триандис и Вассилиу (Triandis & Vassiliou, 1967) были первыми, кто занялся изучением этого вопроса на примере временных поселенцев. Исследование проводилось в Греции и в США. Греки и амери­канцы, которые вступали в межкультурные контакты мало, в умеренном ко­личестве и очень часто, заполняли опросники, касающиеся восприятия ими собственной группы и восприятия иной группы. Обе группы были единодуш­ны во мнении, что грекам свойственно больше негативных черт, чем амери­канцам (например, они ленивы, негибки, подозрительны). Однако, что более существенно, расширение контактов с американцами привело к формирова­нию у греков стереотипов более позитивного характера, а расширение кон­тактов с греками привело к формированию более негативных стереотипов у американцев. Триандис и Вассилиу считают, что стереотипы содержат обычно «долю правды» и что расширение контактов позволяет получить из первых рук знания, способствующие кристаллизации более четких представ­лений об иной культурной группе.

Несмотря на отдельные подтверждения данной гипотезы (Clement, Gardner & Smythe, 1977), влияние межкультурных контактов на формирование стереотипов обычно определяется рядом личностных, социальных и ситуационных факторов. Амир и Бен-Ари (Amir & Ben-Ari, 1988) утверждают, что контакт дает возможность узнать и понять друг друга; однако необходимыми предпосылками взаимного по­зитивного восприятия является одинаковый социальный статус; общие цели; лич­ный, а не случайный характер контакта; наличие социальной атмосферы, благопри­ятствующей межгруиповым контактам. Некоторые из этих факторов имели место в ходе проведенного Кимом с соавторами (Kim, Cho & Harajiri, 1997) исследова-

ния корейцев в Сеуле и Токио и их отношения к японцам. Действительно, непо­средственные контакты были очень важны, но потенциальные возможности таких контактов не всегда реализовывались из-за недостаточного владения языком и иными навыками социального характера. В целом корейцы, проживающие в Япо­нии, давали японцам более положительную характеристику (организованные, за­служивающие доверия, надежные, прогрессивные), и реже обращались к традици­онным негативным стереотипам (колонизаторы, стремящиеся к превосходству). При этом позитивное отношение было связано с активной интеграцией в культуру, негативная, более критическая оценка сопровождала неудачный опыт и ощущение предвзятого отношения и дискриминации.

А. В. Пузаков

Восприятие одной культуры другой начинается с информации, которая, будучи проанализированной (особенно на предмет сходства - отличия), является источником формирования традиции (стереотипа).

Психология трактует термин "восприятие" как процесс приема и переработки человеком различной информации, поступающей в мозг через органы чувств. Представляется правильным наряду с такими видами восприятия, как восприятие пространства, времени, движения, изучаемых психологией и философией, выделить восприятие культуры как историко-культурологическую категорию.

Под восприятием культуры мы понимаем процесс переосмысления информации о чужой культуре, пропущенной сквозь призму родной культуры, завершающийся формированием традиции (стереотипа), находящий отражение в воспринимающей культуре.

Попытаемся найти аналогии между психическими процессами человеческого организма и процессами, происходящими в общественном сознании, чтобы более полно раскрыть сущность категории восприятия культуры.

Восприятие зависит от окружения, в котором оно дано. Таким образом, мы должны учитывать особенности национального характера, внутри- и внешнеполитическую ситуацию, характер двусторонних отношений между взаимодействующими культурами.

Восприятие отдельных элементов чужой культуры составляет и дополняет в общественном сознании образ этой культуры. Мы также можем говорить о более или менее постоянной традиции восприятия культуры в изменяющихся исторических и социокультурных условиях. Целостный образ возникает постепенно и становление его связано с пространственно-временными условиями восприятия . В образ восприятия включается обобщенное знание об объекте, сложившееся в результате общественной практики и более или менее усвоенное воспринимающим субъектом . Человек всегда осознает то, что он воспринимает, т. е. восприятие тесно связано с мышлением, речью: Механизмы восприятия лучше реагируют на изменение поступающей информации и на новые события, чем на относительно однообразные явления .

Следует учитывать то, что восприятие реального предмета никогда не бывает идентично этому предмету . Человек воспринимает мир сквозь призму общественного сознания, всей общественной практики человечества, направляющей и формирующей наше восприятие. Иными словами, на процесс восприятия культуры накладывают свой отпечаток национальный характер, социальный идеал, присущие тому или иному обществу.

Говоря о восприятии, нельзя не вспомнить еще об одном философско-психологическом понятии - об отражении. В соответствии с этим понятием все психические процессы и состояния человека рассматриваются как отражения в голове человека объективной, не зависимой от него действительности.

Восприятие культуры другого народа находит свое отражение в родной культуре, позволяя первому увидеть себя со стороны. Будучи, таким образом, частью культуры, это восприятие приобщается к ценностям родного общества и становится уже одной из его отличительных черт . Судить о таком восприятии мы можем" благодаря его отражению, а чаще всего это различного рода тексты.

При анализе текстов, являющихся отражениями восприятия культуры другого народа, для более объективной оценки следует учитывать: общий характер двусторонних международных отношений в момент создания текста, а именно: кто является адресатом текста, цель создания, степень влияния стереотипов, личность, образованность автора, а также всю доступную информацию, прямо или косвенно свидетельствующую о том, является ли текст характерным для данной культуры и т. д. .

В процесс взаимного восприятия обязательно вмешивается явление рефлексии, под которой понимается осознание каждым из участников процесса того, как он воспринимается своим партнером по общению. Это не просто знание другого, но знание того, как другой знает (понимает) меня, своеобразный удвоенный процесс зеркальных отражений друг друга, содержанием которого является воспроизведение внутреннего мира партнера по взаимодействию, причем в этом внутреннем мире, в свою очередь, отражается внутренний мир первого исследователя .

1. Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 33.

2. Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 37.

3. Восприятие: механизмы и модели. Пер. с англ. М.: Мир, 1974. С. 155.

4. Восприятие: механизмы и модели. Пер. с англ. М.: Мир, 1974. С. 9.

5. Пузаков А. В. Диалог культур // Социально-гуманитарные исследования: теоретические и практические аспекты. Саранск: СВМО, 2000. С.20.

6. Пузаков А. В. Текст как отражение восприятия чужой культуры// Иностранные путешественники о России. Саранск, 2000. С. 3.

7. Межличностное восприятие в группе / Под ред. Г.М. Андреевой, А. И. Донцова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 254-262.

8. Межличностное восприятие в группе / Под ред. Г.М. Андреевой, А. И. Донцова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 35.